Новогодняя сказка НАДЕЖДЫ (современная анти-антиутопия). Часть 2

Итак, вот она – встреча. Добро против зла, люди против нечисти, волонтеры против анти-волонтеров. Ух, ты, страшно – аж жуть))) Сейчас начнется… - Чу! Человечьим духом пахнет! – запоздало возвестила Яга. Видимо, слегка простыла на морозе, вот и заложило нос от холода – иначе должна была бы тот самый человечий дух учуять за километр, не менее. Иван Иванович молча глядел на странную лесную компанию и лихорадочно перебирал в уме реалистические объяснения происходящего: перед ними то ли группа бомжей, то ли ряженые. Второй вариант показался ему более правдоподобным, поэтому он решил поддержать игру и с улыбкой прижал руку к сердцу и поклонился:: - Желаю Вам здравствовать, уважаемые фольклорные персонажи! Вы, я так понял, Баба Яга, а это Леший и, кажется, Кикимора болотная… ой! Это вы?! – хотя Кикимора и попыталась отвернуться, но Иван Иванович явственно узнал в ней… заведующую опекой. - Что, признал, касатик? - усмехнулась Баба Яга. – Никак, имел с ней дело? Не завидую! Иван Иванович смутился, но быстро нашел объяснение происходящему: - А, понял, вы от органов опеки едете с волонтерским концертом в приют для стариков… то есть в социальный центр! А мы вот тоже… Собака и волк зарычали снова, дети схватили собаку за ошейник и приготовились голыми руками защищать ее от лесного зверя, а Баба Яга замахнулась клюкой на волколака - тот поспешно ретировался, поджав хвост и прижав уши. Леший достал откуда-то из-за пазухи кожаный ошейник с металлическими заклепками и поводок-рулетку, пристегнул волка и даже скомандовал ему: «Фу! Сидеть!» - Далеко ли путь держите, добрые люди? – продолжала беседу Яга. - Да мы вот, как и Вы, стариков поздравить собрались! – Иван Иванович озабоченно косился на Кикимору из опеки. - А мы, мил человек, не поздравлять никого, мы зло творить идем, - вступил, наконец, в беседу Леший. – По долгу службы, понимаешь! Дети поверили в происходящее быстрее своего учителя. И неудивительно, ведь сказка – естественная стихия детства. Максимка потянул своего брата Мишку, углядев возле дерева ступу с помелом, и теперь желал ознакомиться с ними поближе. А Данька поставил сумки на землю и тронул учителя за рукав: - Иван Иваныч, они это… настоящие. - Настоящие! – кивнула Баба Яга. – А ты думал, мы ряженые что ли? Обижаешь, мил человек! - И ступа настоящая! – воскликнул Мишка, вместе с Максимкой ощупывая сказочный летательный аппарат. - И мы настоящие, и перелом у тебя настоящий, - продолжала между тем баба Яга вполне приветливо. - Сейчас вот посажу тебя в ступу да в ближайший травмпункт и доставлю. Ишь, чего удумал, по лесу на сломанной ноге ходить! Волонтер! Хочешь, таким же стать, как я? – и Баба Яга выставил вперед свою костяную ногу. Иван Иванович растерялся окончательно. Он так и не успел опомниться, а его уже подхватили под руки с одной стороны Леший, с другой – Надежда. Баба Яга тем временем залихватским свистом подозвала свою  избу на курьих ногах. И вот уже вся честна компания оказалась в избе за столом. Домовой поспешно ставил самовар, а Баба Яга, как заправский травматолог, деловито ощупывала сломанную лодыжку. - Перелом без смещения, - облегченно объявила она. – А будешь дальше ходить – будет тебе и смещение, мил человек. И больничная койка на пару месяцев, а потом больничный лист на полгода.  Ну, так что, волонтерить пойдешь или в травмопункт поедем? Дети кинулись уговаривать учитель ехать в травмпункт и убеждать, что справятся сами – и до приюта дойдут, и подарки раздадут, и концерт устроят. - Не имею права, - покачал головой он. – Обязан сопровождать Вас и вернуть в детский дом в целости и сохранности. - Так Вы из детдома, касатики? – ахнула Баба Яга. Леший вздрогнул  и чуть не выронил банку с вареньем, которую нес на стол, а Домовой засуетился пуще прежнего, расставляя чашки с блюдцами. Между тем Кикимора с Иваном Ивановичем буравили друг друга взглядами. - Из детдома, -  подтвердила Надежда, и какая-то тень промелькнула на ее лице. Та же мимолетная тень пробежала по лицам остальных ребят. Иван Иванович не столько глазами, сколько своим добрым сердцем почувствовал эту их скрытую боль и поспешил на помощь: - Это мои самые лучшие, самые золотые волонтеры, - возвестил он. Домовой разлил чай. Успевшие уже слегка замерзнуть в дороге дети оживились и потянулись за вареньем и пряниками. Максимка прекрасно управлялся своими культями, хотя брат все же помогал ему: наливал горячий чай в блюдечко и всячески подкладывал угощение, подчас забывая взять что-то себе. Согревшись и перекусив, дети оживились и начали рассказывать гостеприимным хозяевам о своем детском доме, о волонтерском отряде и о том, как им интересно ездить с Иваном Ивановичем. Кот давно уже между тем сидел на коленях у Надежды и мурлыкал, а девочка ласково гладила его и чесала за ушами,  волколак тем временем пристроился под столом и осторожно брал громадными зубами тайные подачки из рук детей: то пряник, то сушку, то кусочек сахара. - Вот ведь светлые души, - умилился добродушный по сути своей Домовой. – Я уж думал, перевелись такие в мире людей. А родители-то ваши умерли что ли? Вы уж простите меня, старика, если что не так спросил… Неожиданно молчавшая до сих пор Кикимора встряла в беседу и противно-скрипучим голосом, ничуть не смущаясь присутствием детей, возвестила: - Вот у этих, - кивнула она на Надежду с Данькой – умерли, да только по своей вине: меньше пить надо. А у тех двоих, - она равнодушно кивнула на Мишку с Максимкой, - лишены родительских прав за пьянку и драки. И дети по тому же пути пойдут, зря только возится с ними этот блаженный, - кивнула она в сторону Ивана Ивановича. – Я в опеке не первый год работаю, все про всех знаю! Иван Иванович аж задохнулся от возмущения: «Да как вы можете…», но потом до него дошел смысл ее последних слов: - Так это и есть заведующая опекой???!!! - Исполняющая обязанности, - уточнила Кикимора. - А тебе говорила, мил человек, - усмехнулась Баба Яга, - не завидую, если по делу с ней повстречался. Кикимора и есть! Мы ведь не только в сказочном мире живем, но и в вашем, человеческом, одновременно. Вот Леший, например, лесником работает. Ну, как работает? Пьет горькую да за водку лес налево продает. У Домового маленькая строительная фирма своя имеется, так и называется: «Домовой». Про Кикимору ты знаешь уже. Ну а меня ты, касатик, где только не встречал: вредной бабкой я подвизаюсь. Вот как встретишь во дворе на лавочке старую сплетницу, или в очереди к врачу склочную старуху, или в магазине такую бабку, что на кассе всем мешает и с кассиршей ругается – так знай, это я и есть. - А волк? – спросил Данька, бросая в зубастую волчью пасть очередной сухарик. Волк радостно замахал хвостом и захрустел. Яга махнула рукой: - А, это… Знаешь, есть такой тип людей: невезучие?! Работать брался – с работы выгоняли. В 90-е бизнес решил свой открыть – разорился. Да еще жена ушла. Ну, озлобился человек, плюнул, сказал: «С волками жить – по-волчьи выть», перекинулся в волка, да так и живет с тех пор в лесу. А обратно перекидываться боится, в лесу-то он грозный зверь, а в человеческом мире – так, пустое место, неудачник. Волк прижал уши и жалобно взвыл. Данька с Надеждой кинулись гладить его по голове, утешая. Даже собака сочувственно вздохнула и лизнула его в морду. Дети зашептались между собой, потом Мишка помялся и выступил от общего имени: -Иван Иванович, Баба Яга вон какая добрая бабушка на самом деле. И Леший, и Домовой нас вон как встретили и угостили. А давайте им тоже новогодний подарок подарим? – и он кивнул в сторону сумок и рюкзака, сложенных Данькой у порога. Иван Иванович одобрительно кивнул. Мишка вытащил из сумки несколько пакетов, ароматно пахнущих мандаринами и шоколадными конфетами, и раздал хозяевам: - С наступающим Вас! Спасибо за гостеприимство. Яга нерешительно приняла из его рук угощение, как-то странно заморгала и, к общему удивлению, утерла подступившие слезы: - Сколько веков живу на свете, еще никто подарков мне не дарил. Спасибо, касатики! Видно, мир, и вправду, не без добрых людей. Домовой и Леший тоже пришли в растроганное состояние, волк энергично замахал хвостом, Кикимора как-то съежилась и насупилась. Видя, что гости собираются откланяться, Яга щелкнула пальцами: - А ну, Домовой, где у нас тут наливное яблочко да серебряное блюдечко? Подай-ка мне их сюда. Домовой, шаркая лаптями, направился к косо прибитым полкам, заставленным горшками, банками и всяким хламом. Покопавшись немного, подал Яге покрытое пылью блюдце с яблоком. Та вытерла пыль подолом старой юбки: - А вы не спешите, добрые люди! Доставим Вас к месту прямо в моей избушке, нечего вашему Ивану Ивановичу на больной ноге-то ходить. А пока желаю я поглядеть кое-что. Дети с любопытством уставились на яблоко с блюдечком в ее руках. - Катись-катись яблочко по серебряному блюдечку, - завела Яга протяжно. Яблочко оставалось неподвижным. – Тьфу ты, пропасть! Опять кот хвостом модем задел, от сети отключил. Интернета-то нету! Кот виновато мяукнул, слез с колен Надежды, запрыгнул за телевизор и завозился там. - Ну что, вставил вилку в розетку? – спросила Яга. – То-то же! – и снова нараспев затянула про яблочко и серебряное блюдечко. Яблочко шевельнулось и покатилось. Баба Яга что-то зашептала и заколдовала над ним. Дети столпились вокруг нее и заглядывали ей через плечо. Кот умывался, сидя на телевизоре. Иван Иванович сидел, пригорюнившись: надежды поладить с Кикиморой в роли и.о. 3234узав.опекой у него не было. На блюдечке между тем появилось какое-то изображение, и чем дальше, чем четче оно становилось. Дети зашумели. Перед ними поплыли сменяющие друг друга картины: вот Данька с Надеждой, уже взрослые, в ореоле славы и в окружении толпы журналистов – они создали новый судьбоносный вид искусства, перевернувший мир: книги, написанные Надеждой и иллюстрированные Данькой, способны оживать и воплощаться в жизнь; вот будущее Максимки -  ему вручают Нобелевскую премию за фантастические достижения в медицине, он открыл лекарство против рака, а также нечто вроде «эликсира бессмертия», продлевающего людям жизнь; а вот и Мишка… тут Яга присвистнула: скромному Мишке, так трогательно заботившемуся о братишке и не знающему за собой никаких талантов, предстояло открыть человечеству путь в светлое будущее – мир без войн и социальной несправедливости, тот самый, который давно объявлен утопией. Баба Яга остановила яблочко рукой и потрясенно уставилась на Кикимору: - Что же это за детский дом в твоем ведении такой - столько гениев сразу, да еще способных изменить судьбу человечества? Кикимора пожала плечами: - Обычный детдом, - буркнула она, - как все детские дома. Глючит твое яблочко с блюдечком. Не бывает такого. - Сама ты глючишь, - огрызнулась баба Яга, а Леший с Домовым укоризненно покачали головами. Иван Иванович тяжело вздохнул: - Так это, и правда, обычный детский дом, бабушка! В каждом детском доме пропадают гении и таланты. И Ломоносовы, и Королевы с Гагариными, и Пушкины с Толстыми. А вот такие, как она – он указал на Кикимору, - не дают возможности им находить семью. Кот зашипел в сторону Кикиморы, выгнул спину и выпустил когти. Дети помрачнели. А Иван Иванович с горечью продолжал: - Я Вам подал заявление в декабре, а Вы мне грозились отказать. Я ведь их всех, - он обвел рукой ребят, - взять хочу. А Вы мне: «Найдем, к чему придраться и откажем!» Все присутствующие, кроме Кикиморы, пораженно уставились на учителя. - Так Вы нас взять хотите? – спросил Данька, бледнея. - Вы это всерьез? И Максимку? – у Мишки аж голос сел от волнения. - Так вот оно что, - со значением протянула Яга, нахмурилась и снова наклонилась над блюдечком: «Катись-катись яблочко…» Теперь блюдечко показывало другие картины совершенно другого будущего - одна страшнее другой: повзрослевшие Данька с Надеждой в компании пьяных собутыльников, внешне уже ничем не отличающиеся от своих спившихся родителей, Максимка в доме инвалидов, Мишка, подсевший на наркотики… Это были две судьбы – одна, уготованная детям, если Иван Иванович сумеет усыновить их или взять под опеку, и другая – если он этого не сделает. Черный ворон, доселе никем не замеченный и спавший где-то на жердочке в уголке, подлетел к Кикиморе и с силой клюнул ее в темя. Яга замахнулась на нее клюкой. - А я что, а я ничего, - забормотала Кикимора, закрывая руками голову, - у меня распоряжение такое – одиноким мужчинам детей не давать. Да и не дадут их тебе всех сразу – они же ни сиблинги… - Чаго? – опешил Домовой, - Не кто? - Не сиблинги, не братья-сестры все четверо. Закон такой – одновременно давать в одну семью только кровных братьев и сестер. Вот кого-то двоих из них еще можно было бы тебе дать. А сразу всех четверых нельзя, не положено. - Ага, значит, двоих все же можно! – воскликнул Иван Иванович. – А потом, в следующий раз – еще двоих! Кикимора снова забормотала что-то про нежелательность усыновления одиноким мужчиной и про министерство, которое ее «не поймет». Тут вмешался Домовой: - А что ж, Иваныч, знакомой доброй женщины нет у тебя на примете? Такой красавец – и никого нет? Женатому, как я понял, скорее был дали деток. Да и хозяйка нужна в доме. Без хозяйки это уже не дом, а так, общага – ни порядка, ни уюта. Иван Иванович замялся. Кикимора вновь стрельнула в него глазами, отчего он поморщился. Баба Яга тяжело поднялась и зашаркала к огромному котлу, дымящемуся на печке. Ворон и кот, как положено при главном колдовстве, устроились у нее на плечах. Пошептав что-то над котлом, Яга возвестила: - А ведь была у тебя зазноба, признавайся, Иванушка! - Да, у какая там зазноба, так, девочка мне одна нравилась еще в школе, в соседнем классе. Звал я ее вместе в пединститут поступать, но она врачом хотела стать. Все мечтала людей спасать. Машенькой ее звали, - Иван Иванович улыбнулся мимолетному светлому воспоминанию. – Так это дело далекого прошлого, школьная первая любовь. Она, небось, уже давно замужем за каким-нибудь олигархом, не то, что я, старый чудак. Баба Яга улыбнулась: Иван да Марья, значит. Вот ты, Иванушка, вроде бы, просвещенный человек, деток учишь. А эту самую, как ее, пчи… пчихологию не знаешь. - Психологию, - машинально поправил учитель словесности. - Ее самую, - подтвердила Яга. – Да разве красны девиц, что мечтают людей спасать, за олигархов замуж выходят? Погляди сюда, сердешный ты мой, - и Яга указала пальцем на варево в котле, - одна-одинешенька твоя Марья, как и ты. Вот уж точно, Иванушка-дурачок! Учитель, так и не поверивший до конца в происходящее, поколебался, но к котлу все же подошел. Среди булькающих пузырьков жидкости разглядел он что-то такое, что буквально ошарашило его, и он в растерянности взглянул на Ягу. Та закивала: - Едет сейчас твоя Марьюшка на своей «скорой» в этот самый приют для стариков – плохо там одному старичку стало, вот и вызвали 03. А ну-ка, избушка, вези нас до самого приюта, да прикинься автомобилем каким-никаким, хоть BMV, хоть автобусом, хоть грузовиком. Избушка подхватилась и, лихо перебирая курьими ногами, помчалась вдоль опушки в сторону поселка. - Не забудь на свадьбу позвать, - наставляла между тем баба Яга. – А потом в бабушки в свою семью возьмите меня, надоело вредной одинокой старухой жить, буду вам дом в порядке содержать да обед готовить. Марье-то твоей некогда будет, врачи «скорой», они вечно усталые да замотанные. - А меня в дедушки, - вторил ей Леший. – Я пить брошу, лес перестану налево продавать, всю зарплату в дом приносить буду. - А меня в Домовые, буду ваш дом от беды охранять, - подал голос Домовой. - А меня в коты! – мяукнул кот. – Без кота и жизнь не та. - А меня в сторожевые псы, - заскулил волк. Лишь Кикимора хмуро сидела в своем углу, прикидывая, как ей обстряпать дело так, чтобы и всех четверых детей Ивану да Марье отдать, и не огрести неприятности от министерства. Остановившись перед воротами приюта, избушка, наведя на всех вокруг морок и прикинувшаяся автобусом марки «Мерседес», высадила волонтеров. Там же уже стояла машина «скорой помощи», шофер курил на улице в ожидании врача и фельдшера. - Идите, добрые люди, - напутствовала баба Яга. – Да не забудь Марье своей сказать, чтобы хоть шину тебе наложила. А уж потом деток до детского дома подвезем, а тебя в травмпункт доставим. Поднимаясь на крыльцо, дети оглянулись на «автобус» и помахали руками. - Смотрите, звезда! – вдруг воскликнул Максимка, - указывая своей культей в небо. – День, а видно звезду! Почему так, Иван Иванович? Действительно, ветер стих, поземка давно улеглась, и на прояснившемся небе хорошо виднелась довольно яркая звезда. - Будем считать, дети, - ответил учитель с улыбкой, - что это наша счастливая путеводная звезда. – А значит, наш путь верный, и мы сможем сегодня сделать много добра, - с этими словами он толкнул дверь приюта и вместе с детьми вошел внутрь. В спертом воздухе стоял острый запах хлорки, лекарств, болезней и одиночества. Волонтеры рассыпались по палатам, поздравляя стариков с Новым годом, раздавая подарки и пытаясь хотя бы на время перебить этот тяжкий дух вкусным ароматом мандаринов и своей активной заботой. Потом помогли всем ходячим или хотя бы передвигающимся на каталке собраться в тесном коридоре. Для остальных открыли двери в палаты, чтобы тоже слышали концерт. Мишка настроил гитару, Максимка откашлялся перед чтением стихов. В это время Иван Иванович провожал доктора Марию Сергеевну до «скорой» и договаривался сегодня ночью вместе встретить Новый год. Мария Сергеевна смущалась и сияла одновременно и  обещала поделиться с ним  планами создать свой маленький приют для одиноких стариков, где хотела окружить их старость искренней любовью и заботой. Иван Иванович тоже обещал рассказать ей свои планы усыновления детей. Оба успели подумать, что их планы вполне сочетаются друг с другом. А в это время Надежда наблюдала за ними из окна и, подмигивая Даньке, бережно проверяла у себя в кармане свернутую трубочкой тонкую ученическую тетрадку, в которой она всю ночь писала эту волшебную сказку, а Данька делал свои чудесные иллюстрации. Под самое утро Данька, тщательно доделав последний рисунок, вдруг на скорую руку нарисовал на обложке тетрадки яркую звезду. Ту самую, которая сияла сейчас в небе, несмотря на ясный день, и обещала счастье тем, кто в этом обезумевшем мире все же выбрал «идти всегда, идти везде дорогою добра» .

PS. Сказка написана по мотивам одной вполне реальной волонтерской поездки детей из детского дома 31 декабря в приют для одиноких стариков – с концертом и подарками. Благослови их судьба за этот нелегкий путь «дорогою добра».